Мигрантки и война: новые дискриминационные законы

Как минимум четверть трудовых мигрантов, приезжающих в Россию ежегодно, — женщины. Это один миллион человек. При этом на фоне полномасштабного вторжения в Украину и антимигрантской кампании в России мигранток стало больше, потому что они отправляются на заработки вместо мужчин, над которыми нависла угроза отправки на войну. Некоторые женщины перебираются в Россию с семьями, другие — в одиночку, а детей оставляют на родине. Новые миграционные законы делают более уязвимым положение и тех, и других. 

Почему все чаще мигранты — это женщины?

Cколько точно мигранток приезжает каждый год в Россию, неизвестно — но, по самым скромным подсчетам, это число составляет не менее миллиона в год, отмечает кандидатка географических наук Юлия Флоринская. 

Интересно, что больше всего по сравнению с мужчинами из своих стран в Россию мигрируют гражданки Таиланда, Филиппин и Японии. Но доля приезжающих оттуда практически незаметна по сравнению с количеством трудовых мигрантов из Центральной Азии. Например, по данным МВД, в 2019 году в Россию из Таиланда приехали 1586 женщин и лишь 48 мужчин. В то же время почти 134 тысячи женщин и 984,8 тысяч мужчин из Узбекистана получили патент в РФ. 

В то же время эти данные могут быть занижены. Официальная статистика по всему миру не до конца учитывает женщин, так как они нередко заняты в неформальном секторе. Например, в 2019 году 82% всех патентов на работу, выданных женщинам в России, принадлежали работницам из Центральной Азии. Для сравнения, доля украинок и молдаванок не превышала 15%. 

При этом многие женщины из центральноазиатских стран, в частности Кыргызстана и Узбекистана, работают в России нелегально — например, не имеют трудового договора и/или получают зарплату в конверте. Иными словами, на практике поток женской миграции из этих стран может быть больше, но в статистике эти данные отражены некорректно. Флоринская, например, опиралась в своих подсчетах на сразу несколько источников — открытые данные Росстата, МВД и социологические опросы, которые учитывают легальных мигрантов. По последним данным МВД, в России незаконно могут находиться не менее 220 тысяч женщин и детей. 

В последние два года миграционные потоки из Центральной Азии все более «феминизировались». Согласно исследованию Всемирного банка 2025 года, мужчины из Кыргызстана стали реже приезжать на заработки в Россию, в то время как женский поток, наоборот, увеличился. 

Феминизация миграции — глобальный тренд, который продолжается не первый год. По данным Международной организации труда за 2017 год, около 42% всех мигрантов в мире — это женщины (68,1 млн). Феминизация миграции связана с изменениями в глобальной экономике: сфера производства уменьшается, а сфера услуг — растет. Именно она обеспечивает занятость большинства трудовых мигрантов в России. 

Согласно опросу НИУ ВШЭ 2017 года, больше всего мужчин и женщин были заняты в торговле (49% и 27% соответственно), а также предоставлении услуг (по 14%), обслуживании гостиниц и ресторанов (этим занимается 11% мигранток) и строительстве (около четверти всех мужчин-мигрантов). 

Относительно миграции в РФ дело не только в феминизации миграции, но и в сугубо российском контексте. Иностранные работники просто опасаются ехать на заработки в страну, где за получение ВНЖ или при отсутствии документов могут заставить подписать контракт и отправить на войну. При этом спрос на рабочий труд в России сохраняется — на него и реагируют женщины из Кыргызстана, откуда в соседнюю страну традиционно именно сюда отправляется 90% всего миграционного потока. 

Все это подводит нас к выводу, что иностранные работники и работницы из центральноазиатских государств оказываются основной группой, страдающей от новые миграционных законов. 

Какие риски несут мигрантки из-за новых законов?

Рассмотрим на примерах. Чаще всего иностранные работницы заняты в оптовой и розничной торговле и ремонте (48,9%), предоставлении коммунальных и социальных услуг (14%), а также в гостинично-ресторанном бизнесе (11,2%). При этом среди женщин из Таджикистана и Кыргызстана устоялась система поиска работы через «своих». Ею пользуются 71% опрошенных. Соответственно, более половины из них работают без трудового договора, нелегально, и находятся в крайне уязвимом положении, так как почти никак не защищены законом. Причем нелегальное трудоустройство происходит как по инициативе работодателя, так и самой женщины. 

При этом в системе занятости мигранток есть такой «замкнутый круг»: из-за низкой оплаты труда некоторые просто не могут позволить себе оформить рабочий патент. Но если они попадутся полиции, то с большой вероятностью будут отправлены в миграционные центры и после депортированы. Иногда через эту процедуру они проходят вместе со своими детьми. 

Поэтому сегодня мигрантки из Центральной Азии переживают затворничество и изоляцию. По сообщениям СМИ, некоторые стараются выходить на улицу как можно реже, опасаясь лишнего внимания к себе со стороны силовых структур. От этого страдает их заработок — но он хотя бы есть, что лучше, чем остаться без работы совсем.

Другие попадают под внимание «общественных» группировок, полиции и местных чиновников, стремящихся отчитаться о борьбе с нелегальном миграцией, организовывая рейды на рынках, в том числе стихийные. 

Например, в 2024 году на рынке в Екатеринбурге арестовали девять человек, торгующих овощами и фруктами. Такие рейды — не новинка, но в этом наряду с полицией и представителями местной администрации участвовали члены прокремлевского антимигрантского движения «Русская община». Одетые в маски и камуфляж, они угрожали торговцам резиновыми дубинками, а после разрешили прохожим забрать овощи и фрукты арестованных продавцов. По словам местных жителей, им сказали, что владелец товара «убежал», потому что «не хочет идти в армию». 

«Русская община», как утверждает «Медуза», тесно связана с МВД и иногда выполняет их задания. Но мигрантам угрожают и несанкционированные рейды. Недавний пример — вооруженное нападение двоих мужчин на подмосковный рынок, на котором работают азербайджанцы, в июне 2025 года. Инцидент совпал с антиазербайджанской кампанией в России. Однако в стране в целом растет количество ультраправых и неонацистских группировок, которые в первую очередь угрожают расправой мигрантам. По данным Центра «Сова», 16 преступлений на почве ненависти из 221 в 2025 году были совершены против людей, которые попадают под категорию расово и этнически «других». При этом самое большое количество пострадавших — 92 —  подходит под описание «неславяне», а пострадавших из Центральной Азии — 16. 

С 1 сентября 2025 некоторые иностранцы должны предоставлять МВД данные о своей геолокации через приложение «Амина». Нововведение касается граждан в том числе государств Центральной Азии (Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана, Казахстана). То есть теперь к списку нарушений мигранток, работающих без патента, потенциально добавляется еще одно — не сообщать в режиме реального времени о своем местоположении. 

Дополнительный фактор уязвимости для женщин — запрет на работу в определенных сферах. Напомним, с 2024 года регионы могут самостоятельно запрещать иностранным работникам с патентом устраиваться в те или иные сферы на своей территории. По словам председателя Государственной Думы Вячеслава Володина, мигранты без знания русского языка не должны работать в такси и в больницах, а регулирование трудовой миграции на региональном уровне позволит осуществлять «более тонкую настройку законодательства» с учетом собственных экономических потребностей. 

По подсчетам «Верстки», в прошлом году такие запреты ввели 49 субъектов. В 2025 в ряде регионов трудовым мигрантам с рабочим патентом запретили работать в такси. При этом ограничения не коснулись приоритетного для некоторых регионов направления развития — строительства, в котором заняты до половины всех мужчин-трудовых мигрантов в России. Такая ситуация, например, сложилась в Татарстане. Иными словами, дискриминационная практика подчиняется потребностям тех, кто лоббирует те или иные запреты.

Запрет на найм касается только иностранцев с патентами. Их, как правило, получают граждане стран, имеющих безвизовый режим с Россией — в том числе Таджикистана и Кыргызстана. Снова усиливается экономическая уязвимость женщин из Центральной Азии, чьи мужья, партнеры или родственники попадают под действие запрета на найм. При этом доходы от трудовой миграции составляют до половины семейного бюджета трудовых мигрантов, и до 30% женщин переезжают в Россию со своими семьями. 

Члены семей, попавших под действие нового запрета, вынуждены искать новую работу и уходить в теневой сектор, рискуя столкнуться с проблемами с документами. А это, в свою очередь, влияет на будущее всей семьи. 

Как женщин коснется ограничение доступа детей к образованию? 

Российские власти обратили особое внимание на трудовых мигрантов, которые приезжают не одни. По статистике, пятая часть всех иностранных работников проживает с семьями. В начале 2010-х несовершеннолетние дети до 16 лет были у 40-45% всех трудовых мигрантов в России. Но в середине сентября 2025 года министр экономического развития России Максим Решетников заявил, что Россия переходит к возвратной модели миграции: «приехал, подработал, уехал». 

«То есть нам здесь не нужны, так объективно, ни семьи, ни учить мы никого не обязаны — неграждан своей страны — и так далее», — добавил чиновник. 

Месяцем ранее с подобным предложением выступил председатель партии «Справедливая Россия — За правду» Сергей Миронов. Тот заявил, что если трудовые мигранты будут приезжать в Россию без своих детей, то решится проблема нехватки мест в детских садах и школах, которые якобы занимают дети мигрантов. По его словам, «многие» приезжие даже не собираются устраиваться в России на работу, зато отдают своих детей в государственные учреждения.

Формально основанием для ограничения доступа детей с миграционным опытом в образовательные учреждения названо владение государственным языком. В декабре 2024 году Госдума в первом чтении приняла законопроект, запрещающий зачислять в школы детей, не владеющих русским языком. По словам спикера Госдумы Володина, с такой проблемой сталкиваются 41% детей мигрантов. Согласно исследованию 2015 года, для двух третей мигрантов, занятых в домохозяйствах россиян, русский язык — родной, а еще 45% говорят на нем свободно. 

Теперь, чтобы попасть в школу, несовершеннолетние иностранцы должны пройти 80-минутный экзамен по русскому языку, имеющий устную и письменную часть, а для первоклассников — только устную. Первые результаты этого тестирования, проводимого с 1 апреля 2025, Рособрнадзор представил в сентябре. Оказалось, что экзамен преодолела только половина (49,9%) участников — это 2964 ребенка из 5940. Остальные смогут пересдать экзамен через три месяца. 

При этом почти 6 тысяч детей, которых допустили к экзамену, — это далеко не все, кто хотел бы в нем участвовать. Согласно Рособрнадзору, до самого тестирования по русскому допустили только треть подавших заявление на зачисление с апреля по август 2025 года — это 8,2 тысячи детей из 23,6 тысяч. Остальные получили отказ из-за отсутствия нужных документов, среди которых подтверждение законности нахождения ребенка и его родителей в РФ. 

Мигрантам в России уже давно не позволяют поступить в школу из-за отсутствия регистрации или медицинских справок. Но с внедрением экзамена по русскому языку появился еще один инструмент для дискриминации нежелательной группы. Администрации школ отказываются принимать ребенка с миграционным опытом из-за того, что он не прошел тест, даже в случаях, когда русский язык для него — родной. Например, в Тюмени не стали зачислять в школу девочку русскоязычной семьи из Казахстана, набравшую 18 баллов из 20 за тестовую часть.  

Повторный тест по русскому языку, согласно закону, возможен через три месяца. В это время ребенок может посещать языковые курсы, которые предоставляет государство и которые должны быть бесплатны. То, что начало полноценного учебного процесса откладывается, создает дополнительные сложности по организации быта для матерей. Это ставит их в уязвимое положение и может негативно повлиять на самого ребенка, его самооценку и интеграцию в общество.  

В октябре 2025 в Госдуме предложили освободить некоторые категории детей иностранцев от сдачи языкового теста по для зачисления в школу. Если законопроект будет одобрен, он распространится на участников программы по переселению соотечественников и граждан стран, где русский имеет статус государственного языка, а также детей дипломатов и сотрудников международных организаций. То есть нововведения не коснутся мигрантов из Центральной Азии, которых в России большинство.

Подробнее о дискриминации детей с миграционным опытом из-за новых ксенофобных законов в России «После.Медиа» писало здесь. 

Стоит ли возвращаться?

Следующий шаг — введение полностью платного образования для детей иностранных граждан, которое уже обсуждают в Госдуме. Если законопроект одобрят, на коммерческую основу для этой группы переведут и дошкольное, и школьное, и среднее профессиональное образование. Кроме того, предлагается ограничить количество бесплатных попыток сдачи тестирования на знание русского до трех. 

Эти расходы должны покрывать не россияне со своих налогов, а «семья, работодатель, посольство, фонды» или иностранное государство, гражданином которого является мигрант, полагает один из авторов инициативы депутат Ярослав Нилов. Он же объясняет свой проект заботой о детях мигрантов. Мол, если они не могут выучить русский язык, то «не нужно мучиться» или начинать изучение «на их родине» в русских школах или на дистанционных курсах. 

Пока же семьи, которые возвращаются на родину из-за невозможности отдать детей в российские школы, судя по всему, сталкиваются с нехваткой мест в образовательных учреждениях на родине. По крайней мере, о подобной ситуации рассказал депутат Жогорку Кенеш (парламента Кыргызстана) Жанар Акаев. 

По его словам, в столице страны Бишкеке и другом крупном городе Ош в классах одновременно учатся по 40–60 детей, и проблема частично связана с возвратом трудовых мигрантов из России. Акаев предложил властям страны «провести переговоры» — видимо, с российским правительством — и «решить вопрос». По его мнению, в России нарушается право кыргызстанских детей на образование. Пока же родители обратились к властям Кыргызстана с просьбой открыть онлайн-классы для детей. 

Иными словами, даже возвращение центральноазиатских мигрантов в страну происхождения не означает однозначного доступа к образованию для ребенка. Матерям, которые стремятся вернуться в Россию на заработки, придется оставить детей родственникам на родине. Ранее так произошло с мигрантками из Грузии, отправляющимися на заработки. В результате они вынуждены наблюдать, как растут их дети, с экранов телефона: не у многих есть возможность отложить деньги на поездку домой. 

Уязвимости мигранток, которые отправляются на заработки в другую страну, находятся на пересечении нескольких осей – их гендера, социально-экономического положения, расы, этничности, религии, а также наличия детей. И чем больше таких пересечений, тем уязвимее женщина. Сложности, с которыми трудовые мигрантки сталкиваются в России, усилились с преобразованиями, которые переживает российское общество после 24 февраля 2022 года. При этом в решении своих проблем им остается полагаться только на себя и небольшое количество НКО, к чьей деятельности государство относится с подозрением.

В таких условиях возрастает значимость горизонтальных связей, солидарности и низовых инициатив, чье эффективность обусловлена их невидимостью в публичном пространстве. В наших силах участвовать в деятельности этих сетей, безопасным образом документируя и фиксируя происходящее, чтобы в подходящее сделать явным опыт центральноазиатских мигранток, замалчиваемый сейчас в силу разных причин.

‍