Астраханская область во время войны

Астраханская область — что это такое?

Астраханская область — небольшой южный регион России, расположенный в пустынях неподалеку от Каспийского моря, через который протекает Волга — крупнейшая река Европы. Население области чуть меньше миллиона, то есть примерно как в штате Делавэр, а площадь чуть меньше, чем у Западной Виргинии. Это многонациональный регион, основой которого являются русский и мусульманские народы, причем доля последних достигает 30%. При этом межнационального напряжения нет, поскольку народы живут вместе столетиями и давно сформировали единую общность.

Французский социолог Карин Клеман, проводившая в России более 15 лет полевые исследования, в книге «Патриотизм снизу» характеризует Астраханскую область как регион с крайне низким уровнем «государственного патриотизма», то есть представлений, отождествляющих государство и страну. Если в Москве среди ее респондентов доля людей с такими взглядами достигала 43%, то в Астрахани — всего 7%. Зато три четверти респондентов связывали понятие патриотизма с понятием «народ» или с понятием боли за бедность и бесправие в своей стране и необходимости это исправить.

Регион богат нефтью и газом и по ВВП на душу населения занимает достойное 20-е место в России (всего в стране 83 региона за вычетом аннексированных). Однако эти превосходные показатели никак не отражаются на доходах населения.

Основная масса населения раньше была занята в рыболовстве, сельском хозяйстве, пищевой и судостроительной промышленности, однако автоматизация труда, банкротство многих заводов и исчерпание рыбных запасов вытеснили работников в малый бизнес, сферу услуг и торговлю с нестабильными и низкими доходами. Проблемы развитию малого бизнеса создает коррумпированная бюрократия, распределяющая выгодные государственные контракты на ремонт дорог или поставку оборудования в больницы только между фирмами, обогащающими чиновников.

Даже эти доходы обрушились после 2014 года, когда произошел разрыв России с западными странами. Рухнули и инвестиции в основные фонды. Если в 2013 году они составляли 245 млрд рублей, то по итогам 2023 года — всего 87 млрд, то есть с учетом инфляции и в постоянных ценах они сократились на 87%.

К 2023 году доходы астраханцев составляли всего 72% от уровня 2014 года, что вызвало массовый отток рабочей силы из региона. Если в 2018 году здесь жили 1,027 млн человек, то к 2024 году население снизилось до 945 тысяч. Это решительное падение, означающее, что наиболее мобильная, квалифицированная и энергичная рабочая сила, готовая к адаптации в новых местах, в массе своей покидает регион.

Даже некоторый рост доходов россиян после начала войны регион затронул слабо. Если по России в 1-й половине 2024 года рост доходов составил 7,4% (в реальности меньше, так как данные инфляции занижены), то в Астраханской области — всего 3,6%.

Как сообщило местное правительство, 67% молодежи региона неудовлетворены состоянием дел в области, 61% настроены уехать, а 10% уже находятся в стадии переезда.

При этом население крайне закредитовано. Если по всей России запрет на выезд за границу по причине непогашенных банковских кредитов действует в отношении 6% населения, то конкретно в Астраханской области — в отношении более чем 25%: официально судебные исполнители приняли такие решения в отношении 230 тысяч должников. При этом надо учесть, что к населению относятся дети и старики, которым кредитов не оформляют, поэтому доля неплатежеспособных должников намного выше и составляет примерно половину взрослых трудоспособных астраханцев.

Регион не просто находится в зоне низких заработков, но и перестает быть комфортным для жизни. Зимой, когда ввиду континентального климата бывают отрицательные температуры, все последние годы шли массовые прорывы канализации, продукты которой растекались по улицам и замерзали на две-три недели. Летом — постоянные перебои с водой. Доля проб питьевой воды, несоответствующей требованиям, составляет в Астрахани 65%, а доля населения, обеспеченного централизованной питьевой водой, сократилась с 80,5% (2019) до 77% (2022). За год ввиду износа рухнули два жилых пятиэтажных здания, и лишь чудом жертвы ограничились одним человеком.

Личные впечатления

Личные впечатления всегда предвзяты, поскольку исходят из круга знакомых, а каждый формирует его из своих предпочтений.

Бесспорно, полномасштабная война расколола общество, и даже в Астрахани, которая никогда не отличалась особым «государственным патриотизмом» населения, ее первые дни вызвали большой энтузиазм среди значительной части людей. Как и в остальной части России, поддержка войны оказалась выше среди тех, кому лично не угрожало оказаться на фронте, то есть среди старших возрастных групп, которые являются основной аудиторией государственного телевидения. Более скептически была настроена молодежь, но все было очень индивидуально.

Моей сотрудницей была молодая азербайджанка, категорически поддержавшая войну. Ее брат был военным контрактником, и, вероятно, в семье война рассматривалась как способ заработка. У другой моей бывшей сотрудницы, к мужу которой я приезжал ремонтировать машину, брат также служил в войсках и переподписал договор. При этом сама она относилась к войне как к стихийному бедствию, повлиять на которое невозможно, и поэтому можно лишь ждать, когда оно закончится.

Бывший директор школы, в которой я учился, умный, ироничный пожилой татарин, и к войне вообще, и к Путину в частности относился крайне отрицательно, приводя выражения хотя и литературные, но в печати нежелательные. Он умер недавно, и поэтому я могу говорить о нем, не предполагая, что это принесет ему какие то неприятности.

Другой мой хороший знакомый — напротив, намного моложе меня — с большим скепсисом относился к правящему режиму и поначалу даже вел в соцсетях антивоенную агитацию. Но потом как-то сказал мне, что подписал контракт, поскольку рассчитывает таким образом поправить материальное положение.

На детской площадке, где я гулял с моей дочерью, со мной разговорилась жена мобилизованного. Она спрашивала, когда все это закончится, и рассказала, что ее муж говорит, что считает войну ненужной и бессмысленной и что не надо было ее начинать.

Люди знали мои антивоенные взгляды, которые я не скрывал с первых дней, и я часто получал дружескую поддержку — ее могли высказать подвыпившие ребята, стоявшие у продуктового магазина, или пожилые председатели жилищных товариществ, приходившие ко мне на прием. Были, понятно, и те, кто придерживался другой точки зрения, но кроме нескольких чиновников во главе с губернатором никто не ставил мне мою позицию в упрек.

У меня были и активные дискуссии в социальных сетях. Интернет отличается тем, что в соцсети люди высказывают то, чего никогда бы не осмелились высказать в глаза. Здесь картина была более разнообразной. Я вел много диалогов на своих страничках в социальных сетях, в том числе со сторонниками войны. И хочу сказать, что в целом они были конструктивны, то есть обходились без оскорблений. Понятно, что время от времени возникал нарратив про «предательство», и таких людей я блокировал, но их было немного.

При этом совершенно свободно я тоже не мог высказываться. Нельзя было ставить фото расстрелянных людей и разрушенных городов. Строго говоря, вообще нельзя было упоминать Украину в контексте войны. Два прямых высказывания означали уголовное дело без всякой особой пользы для просвещения.

Поэтому приходилось вести антивоенную пропаганду по касательной. Писать про ценность мира, про то, что агрессия — зло, про интернационализм. Всем все было понятно. Особенную злобу у сторонников войны вызывали цитаты из Гитлера, поскольку в нем как в зеркале отражались практически дословно нарративы российской пропаганды.

Атаки дронов

Как война отразилась на регионе?

Собственно боевые действия проходят где-то далеко и на обычную жизнь не влияют.

В мае 2024 года украинские дроны в первый раз долетели до предприятия «Астраханьгазпром», а в ходе одной из последующих атак нанесли заводу определенные повреждения. Но с тех пор дронов там давно не было.

С июня 2024 года регулярные атаки совершаются на Ахтубинск, второй по величине город в регионе, где расположена крупная авиабаза. Были сообщения о повреждении Су-57, ультрасовременного российского истребителя пятого поколения, число которых не превышает трех десятков.

Наконец, 15 августа 2025 года дроны добрались до порта Оля, важнейшего российского объекта на Каспийском море, через который идет транспортировка военных грузов из Ирана. Десять дронов были сбиты, но четыре нанесли удар по судну, нагруженному боеприпасами и комплектующими к дронам Shahed, поставляемым Ираном. Судно затонуло на мелководье.

Собственно, на этом вся короткая картина боевых действий на территории региона заканчивается. О погибших ничего не сообщалось, были раненые на «Газпроме», но, для сравнения, утонуло при купании в реках за это время кратно больше людей.

Поэтому никакой непосредственной опасности не чувствуется. Идет спокойная мирная расслабленная жизнь. Разве что цены заметно выросли, но в жизни моего поколения это уже шестой эпизод высокой инфляции, и причем не самый масштабный.

Военные потери

Сумма выплат контрактникам из местного бюджета стремительно росла. Весной 2023 года она составляла скромные 75,000 рублей, но уже летом была удвоена. С начала 2024 года она вновь возросла уже до 250,000, а в августе 2024 года ее увеличили вчетверо, доведя до миллиона. Наконец в начале 2025 года был принят закон уже с отметкой в 1,6 млн руб, то есть за два года размер выплаты был увеличен в 22 раза.

В январе 2024 года местные СМИ сообщили, что более 4000 астраханцев находятся на фронте. При этом по состоянию на конец ноября 2023 года контракты подписали только 2500 человек, часть из которых к этому времени уже были убиты или комиссованы по ранению. Это означает, что мобилизовано было не менее 2000 человек, что соответствует доле региона в населении России.

В 2024 году из регионального бюджета было выделено единовременно 2 млрд рублей за подписание контрактов. Это означает подписание еще 3000 контрактов, однако их могли подписывать и принудительно мобилизованные (с фронта их не отпускают, а так есть возможность получить деньги), то есть здесь возможен двойной учет.

Однако поток желающих явно стал иссякать. Летом 2024 года, как отмечено выше, выплаты были увеличены до 1 млн рублей, а в начале 2025 года — до 1,6 млн рублей, и явно не от хорошей жизни. За первое полугодие 2025 года заключено еще порядка 1000 контрактов.

В январе 2024 года региональные власти — и это уникальный, единственный случай на всю страну — сообщили, что с начала войны были убиты 1112 человек, чьи имена чиновники решили разместить на местном мемориале. Эти данные примерно в полтора раза превосходили оценки независимых экспертов, использовавших данные публичных некрологов, однако не включали в себя пропавших без вести, число которых значительно.

В январе-июне 2025 года похоронные деньги получили еще 465 семей. С учетом пропавших без вести надо говорить о примерно 2000 погибших из примерно 6000–8000 призванных и подписавших контракты. Для сравнения: за десять лет войны в Афганистане погибли всего 37 астраханцев.

Почему же люди подписывают военные контракты?

Выше я писал, что в регионе крайне низкие доходы. В августе 2025 года были проанализированы 6000 заявок астраханцев на онлайн-сервисе «Работа в России». Средние зарплатные ожидания составили 37000 рублей в месяц (или 470 долларов США), а зарплатные предложения — 32000 рублей (400 долларов США). Из этих выплат следует вычесть 13% подоходного налога, который в России взимается с любых, самых маленьких зарплат.

Цены, понятно, отличаются от американских, но даже с учетом «индекса бигмака» максимум, на что можно умножить обозначенные цифры, это на два. То есть речь идет о возможности прожить где нибудь в Кентукки на 800 долларов в месяц.

Какие же перспективы открывает военный контракт?

Единоразовая федеральная выплата при заключении контракта составляет 400,000 рублей, региональная еще 1,6 млн, итого — два миллиона, или 25,000 долларов (умножаем на два, учитывая паритет цен). Ежемесячная выплата после подписания контракта — 204 тысячи рублей (2550 долларов); при тяжелом ранении и увольнении со службы — 3,4 млн рублей (43,000 долларов); при тяжелом ранении, но с продолжением службы — 3 млн (37500 долларов); при ранении средней степени — 1 млн (12,500 долларов); при легком ранении — 100 тысяч рублей (1250 долларов). Из астраханского бюджета при тяжелом ранении дополнительно выделяют 500 тысяч рублей (6250 долларов), при средней тяжести — 250 тысяч (3170 долларов).

В случае смерти контрактника «президентская выплата» составляет 5 млн рублей, государственная страховка — еще 3,4 млн, а выплата из астраханского бюджета дополнительно — 1 млн, итого — 9,4 млн рублей, или 117,500 долларов США.

При этом, повторим, цены здесь ниже, чем в США.

К этому нужно добавить разнообразные льготы типа бесконкурсного поступления детей и жен военных на бесплатные, финансируемые бюджетом места в университетах, списание кредитов на сумму 10 млн рублей (это 125,000 долларов) и так далее.

На фоне беспросветной нищеты, описанной выше, надо удивляться скорее низкому числу желающих подписать военный контракт, чем тому, что их подписывают.

Есть, конечно, идеологическая составляющая, но она служит не столько мотивацией участия в войне, сколько оправданием этого участия. Мол, это все не за деньги. Однако очевидно, что если бы выплаты контрактникам соответствовали обычной зарплате в регионе, число военных контрактов исчислялось бы единицами.

Отдельно следует упомянуть заключенных, осужденных в первую очередь за тяжкие преступления. Одним из них стал убийца трех человек, в том числе мамы и ее дочери, которых он задушил веревкой, о чем сообщило ведущее государственное агентство.

Бюджет региона

Отдельно следует сказать о том, как война отразилась на региональном бюджете.

Несмотря на наличие нефтедобывающих компаний, регион является дотационным. Это связано с тем, что налог на добычу полезных ископаемых уходит в федеральный бюджет. В данном случае, впрочем, нас интересуют тенденции.

С учетом инфляции, которая составила, по официальным данным, 30%, доходы региона за три года войны сократились на 13%. В первую очередь снижение связано с обвалом дотаций из федерального бюджета, которые рухнули на 42%, но на треть снизились поступления и по налогу на прибыль.

Некоторый рост дал подоходный налог, вдвое выросли штрафы с населения и на 80% — налоги с малого бизнеса. Однако все это не позволило перекрыть бюджетную дыру, вследствие чего тотальной ревизии подверглись программы ремонта дорог и водопроводов, ликвидации свалок, приобретения оборудования для больниц и другие.

Сложностей добавило прямое финансирование военных расходов. В бюджете текущего года выплаты военным и — при их гибели — родственникам военных составят 3,5 млрд рублей, то есть 5% бюджета региона и 1% регионального ВВП. Надо полагать, что положение дел в большинстве регионов России мало отличается.

Репрессии

В регионе не было крупных антивоенных выступлений, поэтому и степень репрессий была относительно умеренной. Стоит также учесть, что местное отделение ФСБ имеет проблемы с реальными исламскими экстремистами. Во время существования ИГИЛ из Астрахани туда отправились 72 добровольца, а в самой Астрахани даже возникла банда, совершившая несколько террористических преступлений. Поэтому спецслужбы в Астрахани имеют реальную работу и мало свободного времени для преследований политических инакомыслящих. Кроме того, часть репрессий изначально камуфлировалась по статьям, не привязанным к собственно «дискредитации армии». Весной 2022 года двое активистов свободных профсоюзов, рассылавших через WhatsApp видео с разрушенными украинскими городами и расстрелом гражданских людей, были арестованы и несколько месяцев провели в тюрьме. Официально им инкриминировали сопротивление полиции при стандартной проверке документов. Один впоследствии получил условный тюремный срок, другой эмигрировал.

Портал, анализирующий политические преследования в России, отследил восемь случаев возбуждения уголовных дел за антивоенные высказывания. Из них только один человек, житель города Ахтубинска, был осужден к реальному лишению свободы, остальные смогли обойтись штрафами (но при повторном нарушении их ждет реальная тюрьма).

Кроме того, были и административные дела «за дискредитацию армии». В 2022 году по ним были осуждены 26 человек со средней суммой штрафа 30,000 рублей (средняя месячная зарплата). Еще 9 человек были оштрафованы за участие в пикетах и других публичных акциях протеста, а 21 — за демонстрацию экстремистской символики, включая фотографии Навального.

Данные по 2023 году отсутствуют, поскольку по ошибке продублированы файлы 2022 года, но, скорее всего, они показали бы не меньше, так как в 2024 году к административной ответственности за антивоенные высказывания привлекли 24 человека, за «экстремистскую символику» — 35, за выход с плакатом — одного, со штрафом в 80,000 рублей.

Резюмируя, можно высказать несколько тезисов:

1) Астраханская область пример крайне богатого ресурсами региона, население которого живет в глубокой бедности, причем за последние десять лет произошло сокращение доходов работников не менее чем на четверть, обрушение инвестиций и бегство по экономическим причинам каждой пятнадцатой семьи;

2) Астраханцам не свойственны «государственный патриотизм» или национализм, но свойственно чувство сопереживания за страну и народ, что в условиях уничтожения свободы политической дискуссии создает пропаганде условия для манипуляций;

3)Размер выплат по военным контрактам разительно несопоставим с доходами работников, но даже эти выплаты пришлось увеличить за два года в 22 раза, чтобы обеспечить относительно небольшой приток контрактников;

4) Региональный бюджет  просел на седьмую часть и при этом стал нести серьезные военные издержки, которые осуществляются ценой разрушения инфраструктуры;

5) При этом население лишено прямых военных тягот и просто живет в условиях перманентного кризиса, который, однако, не предполагает непосредственной угрозы жизни или утраты имущества.

‍