Ткань сопротивления: женский активизм в условиях войны

После начала полномасштабного вторжения в Украину 24 февраля 2022 года в России резко изменились правила жизни. Репрессивный аппарат стал действовать быстрее и жестче. Пространство для критики власти, правозащитной деятельности и феминистских высказываний практически исчезло. В России почти ежедневно происходят задержания, допросы, обыски и аресты по политическим мотивам. Под удар попадают не только активисты, но и обычные люди. За антивоенные высказывания, участие в мирных акциях или неугодные посты людей увольняют, задерживают и отправляют за решетку. На момент подготовки статьи известно о 3681 фигуранте политически мотивированных уголовных дел. Одновременно усилилась милитаризация общества — через нарративы, которые использует официальная власть, провластные медиа, образование (например, «Разговоры о важном» — обязательные школьные уроки, на которых оправдывают войну и которые часто ведут участники боевых действий), семейную политику и контроль над репродуктивной сферой.

На этом фоне особенное значение играют низовые женские инициативы. Не потому, что они представляют собой массовое движение или располагают большими ресурсами для обеспечения системных изменений в стране. Сейчас нам сложно это оценить. Но потому, что несмотря на цензуру, давление, угрозу уголовного преследования и нехватку средств, они продолжают действовать.

Под женскими низовыми инициативами мы понимаем негосударственные, неиерархические, часто неформальные объединения, работающие автономно — онлайн или офлайн, локально или сетевым образом. Общим для них является ориентация на помощь женщинам, внимание к опыту насилия, отказ от поддержки официальной государственной повестки и феминистская или антивоенная оптика, даже если она не всегда артикулируется напрямую. В актуальных условиях эти группы часто вынуждены выбирать аккуратные формулировки и условно безопасные формы существования, чтобы не привлекать пристального внимания силовиков, однако рассчитаны на то, что те, кому нужно, все поймут. Такие группы не имеют регистрации, не получают государственного (и часто вообще какого-либо) финансирования, работают анонимно или полулегально.

Некоторые из этих инициатив появилась задолго до войны — как часть медленного, уязвимого, но живого феминистского движения в России. Другие возникли уже после начала вторжения — как срочная реакция на рост насилия, произвол и разрушение. В отличие от «официального» женского активизма, подчиненного задачам демографии, милитаризации и поддержки «традиционных ценностей», низовые инициативы работают с реальными проблемами, с которыми сталкиваются женщины в стране, ведущей войну.

Как изменилось положение таких инициатив с 2022 года? Какие формы работы они используют? С какими рисками сталкиваются и почему их опыт важен для будущего гражданского общества в России? Мы не стремимся дать полный обзор, но хотим показать, как в разных регионах России — вопреки всему — продолжают существовать и развиваться сообщества, в которых женщины защищают друг друга и другие уязвимые группы.

Реакция на вторжение

До 2022 года в России уже существовало активное феминистское движение. Феминистские группы работали по всей стране. Согласно афише РФО «Она», в 2021 году феминистские мероприятия проходили в 45 крупных городах за пределами Москвы и Санкт-Петербурга.

Широкий резонанс вызвали кампании в поддержку сестер Хачатурян, за принятие законопроекта о домашнем насилии и дело Юлии Цветковой. Феминистки противостояли попыткам ограничить доступ к абортам: в Санкт-Петербурге, Новосибирске, Челябинске и других городах проводились пикеты и публичные кампании под лозунгами «Мое тело – мое дело» и «Не тебе рожать — не тебе решать». Действовали как крупные проекты и НКО, направленные на помощь женщинам («Насилию.Нет», Консорциум женских неправительственных организаций, «Сестры»), так и небольшие локальные инициативы («Ребра Евы» в Санкт-Петербурге, Фем-группа в Астрахани и другие). Почти при каждом региональном университете возникали свои фемкружки или паблики (например, «ФемКубанка» в КубГУ, «ФемИрГУ» в Иркутске и т. д.). Проводились просветительские мероприятия, книжные клубы, выставки и фестивали («Не виновата», Moscow FemFest). 

Полномасштабная война радикально изменила условия работы, но стала не точкой начала, а моментом трансформации уже сложившегося поля.

В первые месяцы после начала вторжения в Украину антивоенный протест в России оставался публичным. Несмотря на усиливающиеся репрессии, по всей стране проходили пикеты, уличные акции, распространялись стикеры, листовки и граффити с антивоенными посланиями. Одной из немногих устойчивых форм сопротивления в этих условиях стали женские низовые инициативы — как уже существовавшие, так и возникшие в ответ на происходящее. Именно они во многом взяли на себя координацию действий, организацию взаимопомощи, выработку языка сопротивления. Их работа во многом определила лицо антивоенного протеста в России, той его части, которое построено на горизонтальности, децентрализованности, уязвимости — и при этом поразительно устойчивого.

Феминистки против войны

Феминистское Антивоенное Сопротивление (ФАС) появилось в конце февраля 2022 года как ответ на войну и усиливающуюся милитаризацию. Сеть возникла на основе уже существовавших связей между фем-активистками по всей стране. Уже во второй день вторжения активистки публикуют свой антивоенный Манифест, призывая женщин объединяться в борьбе за мир. Этот манифест активистки в разных странах сразу перевели на 30 языков. ФАС запускает бессрочную акцию «Женщины в черном», и по всей стране проходят одиночные пикеты женщин с требованием остановить войну. Участницы движения присоединяются к массовым протестам, проводят собственные акции, расклеивают листовки. 

В апреле 2022 года появляется информация о гибели как минимум 5000 гражданских в Мариуполе, и о том, что людей приходится хоронить прямо во дворах. В ответ активистки ФАС организуют мемориальную акцию «Мариуполь-5000», устанавливая во дворах российских городов символические надгробия, чтобы переключить внимание общества с аффективной воинственности, насаждаемой пропагандой, на трагедию мирных жителей. С той же целью ФАС начинает выпускать самиздат-газету «Женская правда», которая будет стабильно выходить в течение двух последующих лет (сейчас проект заморожен).

Одновременно активистки занимались созданием горизонтальной инфраструктуры: организовывали каналы взаимопомощи, собирали базы данных по юридической и психологической поддержке, составляли инструкции по цифровой безопасности, шаблоны писем и обращений, создавали закрытые защищенные чаты для координации работы. Участницы объединялись в небольшие ячейки внутри России и в других странах, адаптировали материалы под свои регионы и действовали автономно.

К лету 2022 года репрессии усилились: начались массовые задержания, допросы, обыски. Часть активисток ФАС была вынуждена покинуть страну, другие продолжили работу в режиме конспирации. Власти осознали феминистские иницитивы как организованную политсилу: в конце декабря 2022 года ФАС признали «иностранным агентом» (дискриминационный статус, который в России присваивается организациям и людям, получающим, по мнению властей, иностранное финансирование или находящимся под иностранным влиянием), еще через полтора года — в апреле 2024 года — внесли в реестр «нежелательных организаций», объявив, что деятельность участниц инициативы  «угрожает конституционному строю, обороноспособности или безопасности страны», и фактически запретив любую работу и даже поддержку ФАС на территории России.

Сегодня ФАС — это и широкая распределенная сеть ячеек (на момент написания статьи работает 22 ячейки от Южной Кореи до США) и индивидуальных участниц внутри России и за ее пределами. В условиях цензуры и репрессий сетевая структура позволяет сохранять устойчивость и продолжать работу: активистки объединяются для локальных акций, взаимопомощи, правозащиты и распространения информации. Один из ярких примеров такой координации — формат #передано_из_россии, запущенный в марте 2024 года. В рамках этой кампании, приуроченной к президентским выборам, участницы Сопротивления в разных странах выходили к участкам для голосования, организованным в местных Консульствах и Посольствах, с плакатами, на которых были написаны фразы людей из России — те самые слова, которые они не могут безопасно произнести на улицах своей страны. Формат стал постоянным и использовался позднее во время мероприятий 8-9 мая, 17 ноября (после убийства Навального) и, конечно, на ЛГБТК+-Прайдах. Акция стала способом коллективного высказывания, пространством для солидарности.‍

Движение родственниц мобилизованных

Говоря о женском сопротивлении периода 2022–2023 годов, невозможно не упомянуть о протестах жен и матерей мобилизованных, начавшихся после объявления якобы «частичной мобилизации» в России в сентябре 2022 года. Они возникают не как часть организованного феминистского движения, а как спонтанная, живая самоорганизация женщин, столкнувшихся с насилием государства в самой личной форме — через мобилизацию близких. Без ресурсов, институций и какой-либо «оппозиционной» инфраструктуры им удалось создать группы взаимопомощи, выработать язык публичного высказывания, отстоять право на солидарность. Это один из самых заметных примеров женского низового активизма, выросшего в условиях войны.

С осени 2022 года женщины по всей стране организуют пикеты, записывают видеообращения и выходят на улицы с требованиями вернуть их близких домой. 

В Дагестане и Якутии акции приобретают массовый характер, собирая до 1,5 тысяч человек, и сопровождаются жесткими действиями силовиков. Так, в Махачкале 25 сентября 2022 года сотрудники полиции и Росгвардии разогнали митинг, участницами которого в основном были женщины. Против протестующих применили слезоточивый газ, многих пытались насильно посадить в полицейские машины. Несмотря на это, на следующий день женщины вновь вышли на улицы — и акция снова была подавлена. По данным правозащитных организаций, за два дня в Махачкале было задержано не менее 250 человек, в том числе журналисты, освещавшие события. В Якутии, где по официальным данным мобилизовали около шести тысяч мужчин — при общем мужском населении в 400 тысяч, — участницы акций говорили о геноциде малочисленных народов, указывая на ошибки военкоматов и неравномерное распределение повесток по стране. Для подавления демонстраций в регион были направлены силовики из Москвы.

Протестующие женщины в этот период поднимали вопросы отсутствия подготовки мобилизованных, нехватки обмундирования и медицинских принадлежностей, отсутствия ротации в зоне боевых действий, принуждения к подписанию контрактов и незаконной мобилизации. Они также выражали обеспокоенность использованием срочников на передовой и потребовали начать переговоры с Украиной. Причиной протестов было не только беспокойство о мобилизованных родственниках, но и большая зависимость женщин от мужчин в таких регионах, как Дагестан, Кабардино-Балкария и Якутия. Из-за неравномерной и интенсивной мобилизации в этих регионах семьи часто оставались без кормильца и средств к существованию. 

В День матери в ноябре 2022 года Феминистское Антивоенное Сопротивление совместно с матерями мобилизованных запускает петицию с требованием вывести войска из Украины и вернуть мужчин домой. За несколько дней ее подпишут более 100 тысяч человек.

Постепенно стихийные женские протесты приобретают более организованную форму. Появляются «Совет матерей и жен» и «Путь домой» — независимые инициативы, координирующие действия активисток. Они публикуют манифесты и петиции, организовывают акции и флешмобы. Например, в ноябре 2023 года активистки движения «Путь домой» создают петицию против «узаконенного рабства» и «бессрочной мобилизации», а также проводят флешмоб с наклейками на автомобилях «Vерните мужа, я Zа#балась».

Власти реагировали на протесты жестко: отказывали в проведении митингов, задерживали участниц акций, блокировали группы и публикации в социальных сетях, а также оказывали давление на мобилизованных мужчин, чьи жены участвовали в протестах. Тем не менее, женщины продолжали свои действия, включая еженедельные акции с возложением цветов к Могиле Неизвестного Солдата у стен Кремля и сидячие забастовки у здания Министерства обороны.

К началу 2024 года протестная активность родственниц мобилизованных снизилась. «Совет матерей и жен» и «Путь домой» были признаны «иностранными агентами» и вынуждены свернуть публичную деятельность. В начале 2025 года основательницу «Совета матерей и жен» Ольгу Цуканову поместили под стражу по делу об уклонении от обязанностей «иностранного агента». На момент написания статьи женщина остается в СИЗО, ей грозит до двух лет лишения свободы.

Однако опыт самоорганизации не исчез. Многие участницы движения за демобилизацию продолжают работать в менее видимых форматах — помогать семьям мобилизованных, заниматься правозащитой, волонтерством, поддержкой других инициатив. Именно так — через личный опыт, стихийную солидарность и обмен поддержкой — формируется устойчивая основа для женского низового движения, способного действовать даже в условиях закрытого, милитаризованного и репрессивного режима.

«Армия красоток»

«Армия красоток» — еще одна чисто женская низовая инициатива, появившаяся в 2022 году. Ее основала Надин Гейслер (настоящее имя — Надежда Россинская), фотографка и флористка из Белгорода. С началом войны она превратила свою квартиру в убежище для украинских беженцев, а позже — в центр гуманитарной помощи. 

На тот момент в Белгороде было много волонтерских групп, но они помогали в основном военным. «Армия красоток» же сосредоточилась на помощи беженцам и людям, остающимся на территориях, охваченных войной. В условиях отсутствия институциональной поддержки и при постоянной угрозе преследования, Гейслер и ее соратницы занимались эвакуацией людей из приграничных районов, распределением гуманитарной помощи и организацией временного жилья. 

Деятельность инициативы привлекла внимание властей: в феврале 2024 года Гейслер была арестована, обвинена в государственной измене, и в июне 2025 года приговорена к 22 годам колонии.

Локальные инициативы

После 2022 года в разных регионах России продолжили работу или возникли новые небольшие феминистские группы. Такие инициативы редко попадают в поле зрения медиа, но именно они создают устойчивую ткань сопротивления. Их объединяет не идеология, а практика: защита уязвимых, работа с травмой, последовательное сопротивление милитаризации и насилию. 

В Калининграде феминистская группа Феминитив.Калининград работает в условиях изоляции эксклавного региона. Участницы организуют просветительские мероприятия, кинопоказы и лекции, создают пространства для безопасного обсуждения феминистской повестки и тем, связанных с насилием, репродуктивными правами и психическим здоровьем. Психологи-волонтерки группы проводят бесплатные индивидуальные психологические консультации. Несмотря на ограниченные ресурсы и риски, они поддерживают локальные акции солидарности и работают с молодежной аудиторией. 

В Иркутске действует группа Женская солидарность, выросшая из анархистского сообщества. Активистки проводят панк-концерты, участвуют в расследованиях нарушений в женских колониях, взаимодействуют с правозащитными организациями и кризисными центрами. Группа сотрудничает с инициативами матерей заключенных, помогает с юридической защитой, оказывает гуманитарную помощь и участвует в антимилитаристских акциях. Даже в условиях усиленного давления она сохраняет активность благодаря горизонтальной структуре и тесным связям с другими левыми и правозащитными организациями.

В Челябинске феминистские активистки работают в формате кружков и тематических встреч, создавая сеть горизонтальных связей под общим названием Женщина может!. Группы чаще всего не имеют формальной структуры, действуя через личные контакты, ситуативную координацию и доверие. Они фокусируются на взаимной поддержке, осмыслении насилия и травмы, проведении обсуждений, фем-пикников, кинопоказов и акций солидарности.

В Краснодаре работает фем-медиа «Огонь». Небольшая команда активисток не только выпускает контент, но и организует мероприятия для формирования безопасного женского комьюнити. 

Децентрализованный формат, горизонтальные связи и отсутствие формальной структуры позволяют таким группам адаптироваться к меняющимся условиям. Даже при ограниченных возможностях для публичных действий они продолжают работу — через повседневные, малозаметные, но значимые практики поддержки и сопротивления.

Стоит отметить, что женские низовые инициативы в национальных республиках России живут в  особых условиях: усиливающийся авторитаризм здесь сочетается с традиционалистским патриархальным давлением, а милитаризация — с уязвимостью и недостатком инфраструктуры поддержки. Несмотря на репрессии, активистки продолжают работу — часто непублично, без официальных статусов и громких заявлений, фокусируясь на помощи женщинам, защите прав и критическом осмыслении своего положения.

В Башкортостане ежегодно проходят благотворительные и просветительские фем-фестивали. Местные фем-активистки поддерживают уфимский кризисный центр, помогающий женщинам в ситуации домашнего насилия (АНО «Возможность»): волонтерят, делают сборы донатов в их поддержку. Четыре года подряд в Уфе существовал проект «Фемтусы», в рамках которого феминистки провели больше 70 дискуссионных встреч, посвященных гендерным проблемам женщин.

В Татарстане фем-активизмом занимается инициатива Фемкызлар. Активистки ведут постоянную просветительскую работу в социальных сетях, исследуют пересечения феминизма с исламом и создают локальное знание в условиях цензуры и стигматизации. Также инициатива проводит фестивали, лектории, диджитал-акции и развлекательные ивенты для женщин.

В Бурятии продолжает работать инициатива «Я–СВОБОDА», выросшая из правозащитного контекста. В 2022 году группа провела кампанию против уличных домогательств, а сейчас занимается созданием шелтера для женщин в Улан-Удэ. Проект  помогает женщинам (и другим дружественным категориям) пережить последствия насилия: объясняет, как защитить себя юридически, куда обращаться, как восстановить психологическое состояние. И постоянно говорит о проблемах, которые замалчиваются — от бытового насилия до законодательных пробелов. В регионе, где государство отстраняется от социальных задач, такие действия становятся формой политического сопротивления.

На Северном Кавказе феминистская активность почти не выходит в публичное пространство — и не потому, что ее нет. Давление со стороны государства и традиционалистской среды делает такие действия максимально рискованными, но не невозможными: здесь особенно важны доверие, гибкость и горизонтальные связи, позволяющие действовать точечно, но эффективно.

Наряду с анонимной деятельностью существуют и более структурированные инициативы. Правозащитная группа «Марем» помогает пострадавшим от домашнего насилия женщинам из Чечни, Дагестана, Ингушетии и Осетии. Группа предоставляет юридические и психологические консультации, а при необходимости эвакуирует пострадавших в безопасное место. 

Согласно обычаям региона, ребенок считается принадлежащим к роду отца. В случае распада семьи это нередко приводит к тому, что мать теряет не только право на воспитание, но и возможность поддерживать контакт с детьми. Над решением этой проблемы работает исследовательский и просветительский проект «Кавказ без матери». 

Широкую работу по защите прав ЛГБТК на Северном Кавказе несмотря ни на что продолжает кризисная группа СК SOS. Проект был основан правозащитниками и активистами еще в 2017 году, когда стало известно о массовых преследованиях и убийствах ЛГБТК в Чечне. Проект помогает ЛГБТК+ людям покинуть регионы, где они столкнулись с дискриминацией, насилием и смертельной опасностью. 

Феминистская повестка в национальных регионах тесно переплетена с деколониальным мышлением. Активистки отказываются от навязанных ролей, пересматривают культурные нормы и выстраивают язык сопротивления, опираясь на свой опыт и локальный контекст. Так формируется особая форма женского движения — интерсекциональная, устойчивая и глубоко укорененная в своей среде.

Распределенное сопротивление

После 2022 года в России усилилось давление на репродуктивные права. Среди самых значительных изменений: начались попытки ограничить доступ к абортам, в Госдуму внесены поправки о «защите жизни до рождения», принят закон против «пропаганды чайлдфри», а Русская православная церковь все больше вмешивается в вопросы здравоохранения. Российская государственная пропаганда отводит женщинам роль не субъектов, а инструментов демографической политики. На фоне милитаризации и патриархального поворота именно женские сетевые инициативы стали одной из немногих устойчивых форм сопротивления — горизонтальных, распределенных, часто незаметных, но эффективно действующих.

В ответ на рост насилия и давления на личную автономию женщины стали создавать инфраструктуру поддержки, минуя государственные каналы. Так возник Фонд хранения экстренной контрацепции, с основательницей которого «После» поговорили ранее. Проект объединяет более 220 волонтерок из 80 городов России и работает через телеграм-бот. Благодаря ему десятки женщин и девочек, в том числе пережившие сексуализированное и репродуктивное насилие, смогли получить препараты экстренной контрацепции — бесплатно, анонимно и быстро. Это сопротивление в чистом виде: на уровне телесной автономии, в ситуации правовой и социальной изоляции. 

Не менее важную форму поддержки создали активистки распределенной инициативы «Попутчица». Из небольших телеграм-групп выросла целая сеть солидарности, в которой женщины по всей стране помогают друг другу безопасно добираться домой. Через бота и локальные чаты они находят попутчиц, сопровождают незнакомок, делятся маршрутами и поддержкой. Инициатива затрагивает не только вопросы физической безопасности, но и право женщин свободно передвигаться по городу, выбирать маршруты и расписание без страха, планировать свое время и не ограничивать себя из-за потенциальной угрозы насилия, которая только растет на фоне войны.

На стыке политического и социального действует Альянс женских инициатив. Он стал одной из немногих публичных структур, выступивших с кампанией за репродуктивные права. Активистки создали петицию с требованиями реформировать систему поддержки материнства: повысить декретные выплаты, отменить любые ограничения на проведение абортов в частных клиниках, отстранить РПЦ от вмешательства в медицину, решить проблему нехватки анестезии и вакцин в роддомах. Параллельно участницы Альянса женских инициатив запустили кампанию по массовой рассылке писем в Госдуму и руководству политических партий с требованием отклонить поправку к закону «Об основах охраны здоровья граждан», декларирующую необходимость «защиты жизни до рождения». По сути, эта формулировка открывает путь к полному запрету абортов и ставит под угрозу доступ беременных женщин к медицинской помощи. Их действия демонстрируют, что даже в условиях жестокой цензуры возможно политическое сопротивление, основанное на опыте и повседневной реальности женщин.

На фоне политического наступления на репродуктивные права в России возник проект «Право на аборт» — инициатива, предоставляющая юридическую и информационную поддержку женщинам, столкнувшимся с проблемами при необходимости выполнить медицинское прерывание беременности. Активистки собрали актуальные сведения о том, как должен проходить легальный аборт, и запустили телеграм-бот с возможностью получить персональную юридическую консультацию. Эта инициатива стала ответом на усиливающееся давление со стороны государства, церкви и отдельных медицинских учреждений, и выполняет не только практическую, но и политическую функцию, защищая базовые телесные и юридические права женщин.

Наконец, на пересечении заботы, взаимопомощи и политической субъектности действует «грибни:ца» — феминистский либертарный проект, объединяющий активисток из разных регионов в сеть поддержки и координации. Участницы обмениваются опытом, делятся ресурсами, организуют совместные действия. Активистки «грибни:цы» уделяют много внимания внедрению принципов горизонтального взаимодействия, принятия решений консенсусом, внутренней динамике устойчивых инициатив. Один из практических инструментов проекта — хэндбук о том, как проводить активистские мероприятия в России: от вечеров писем политзаключенным и локальных субботников до обсуждений фильмов и книг. «Грибница» демонстрирует, что даже в условиях изоляции и давления возможно создавать устойчивые формы коллективного действия без формальных структур и публичности.

По всей России сейчас организована еще одна большая кампания вокруг требования принять, наконец, закон о противодействии домашнему насилию. На портале «Российская общественная инициатива» (РОИ) создана петиция с призывом к федеральным властям вернуться к обсуждению закона, который многие годы откладывался и отклонялся. За короткое время она собрала более 100 тысяч верифицированных подписей — это означает, что теперь инициативу обязаны рассмотреть в профильном комитете на федеральном уровне.

Чтобы привлечь внимание к кампании, феминистские паблики по всей стране публикуют фотографии женщин с самодельными плакатами, написанными от руки: «Нам нужен закон», «Это насилие — а не семья», «Я не согласна молчать». Эти фотографии приходят из больших городов и маленьких поселков, лица многих участниц скрыты — не ради драматичности, а ради собственной безопасности. Даже такой символический жест на фоне усиления репрессий в России является рискованным действием.

Требование закона звучит особенно остро на фоне массового возвращения военных с фронта: тысячи женщин оказываются в ситуации, где одновременно растет уровень насилия и исчезают даже минимальные способы защиты. В условиях милитаризации и распада социальных институтов именно такой закон может стать необходимым барьером — пусть и несовершенным — между женщинами и дальнейшим насилием. Это не просто законодательная инициатива, а вопрос выживания.

Именно такие сетевые инициативы стали основой женского сопротивления в последние три года. У них нет иерархий, они не оформлены юридически, их невозможно «запретить» — но они работают, потому что опираются на доверие, солидарность и опыт. 

Устойчивость уязвимого

Низовые женские инициативы выживают не вопреки своей уязвимости, а благодаря ей. Именно отсутствие иерархий, формальной регистрации, публичных лиц и постоянного состава участниц делает их менее уязвимыми перед государственным насилием. Там, где ломаются институции, выстраивающие устойчивость «по учебнику», выживают сети заботы, построенные на горизонтальных связях, ситуативной координации и личном доверии.

Это не стратегическое решение, а адаптивный механизм выживания: инициативы появляются, исчезают, меняют формат, распадаются и объединяются, образуя новые конфигурации. Они не выстраивают вертикаль, а укореняются в реальности. Гибкость, скрытность, минимально необходимый масштаб, — все это становится не слабостью, а источником жизнестойкости.

Однако устойчивость таких структур имеет и обратную сторону. Чем менее заметна инициатива, тем труднее ей быть услышанной. Анонимность защищает от репрессий, но изолирует от поддержки. Активистки работают в условиях постоянной перегрузки: без правовой защиты, без ресурсов на восстановление, без права на ошибку. Эмоциональное выгорание, страх, невозможность планировать даже на три месяца вперед — неотъемлемая часть этой работы.

Децентрализация не спасает от давления, но позволяет не исчезнуть полностью. Такие инициативы не растут вверх, не «развиваются» по логике рынка или бюрократии. Они разрастаются вширь, как грибница: незаметно, сетево, нелинейно. И это делает их устойчивыми в условиях, где выживание уже само по себе является формой сопротивления.

Феминистская альтернатива 

Женские низовые инициативы в России не просто реагируют на происходящее вследствие войны — рост насилия, давление на гражданское общество и потерю базовой защищенности, — они создают пространство, в котором возможны другие правила взаимодействия. Не принуждение и подчинение, а забота, горизонтальные связи и упрямая повседневная взаимная поддержка становятся основой их действия.

В этой логике женщина — не объект внешней политики или демографической статистики, а самостоятельная фигура, принимающая решения, организующая помощь, выстраивающая связи и создающая устойчивые формы жизни.

Феминистская перспектива, лежащая в основе многих инициатив, не сводится к идеологическим заявлениям, а проявляется в практической работе. Это повседневная работа с уязвимостью — не только своей, но и чужой. Это отказ от использования страха и насилия как инструмента. Это выбор в пользу заботы и взаимопомощи — не как следования гендерной роли, а как политической стратегии в условиях, где другие формы действия блокированы или криминализированы.

Когда государство делает ставку на войну, подчинение и контроль над телом, женские низовые инициативы предлагают другую опору — уже существующую, пусть и хрупкую. В заботе, взаимопомощи и горизонтальных связях они находят способ не только выживать, но и удерживать пространство, в котором можно остаться людьми.

Это не жест отчаяния и не абстрактный идеал. Это реальный, повторяемый выбор — жить иначе. Не подчиняться, а поддерживать. Не бояться, а действовать вместе. Потому что другого способа сохранить будущее у нас нет.

‍